В тихом и ничем не примечательном городке, где жизнь течет медленно и предсказуемо, судьба местного учителя литературы совершает резкий и неожиданный поворот. Во время разбора старых вещей на школьном чердаке он находит пожелтевшие от времени страницы, испещренные таинственными записями. Сначала он воспринимает их как любопытный исторический артефакт, плод чьего-то богатого воображения, но вскоре с ужасом осознает, что события, детально описанные в манускрипте, начинают mirrored в реальной жизни с пугающей точностью. Незначительные совпадения быстро сменяются предсказаниями крупных происшествий и трагедий, заставляя героя броситься в отчаянную гонку со временем, чтобы предотвратить надвигающийся хаос. Однако его попытки вмешаться в ход событий оборачиваются еще более страшными и непредвиденными последствиями, запуская цепную реакцию неотвратимых изменений. Окружающий мир начинает меняться прямо на его глазах, а в городе появляются загадочные незнакомцы, явно заинтересованные в самой рукописи и ее пророчествах, втягивая главного героя в водоворот заговора, где грань между правдой и искусной ложью практически неразличима. По мере погружения в водоворот событий внутреннее состояние учителя становится все более шатким, ведь древний текст начинает предсказывать не только внешние катаклизмы, но и его собственные мысли, решения и поступки, заставляя его серьезно усомниться в адекватности своего восприятия реальности. Его поиски первоисточника, человека, создавшего этот пророческий документ, напоминают блуждание в лабиринте, где каждая новая находка заводит в идеологический или фактический тупик, отдаляя разгадку. Кульминация первого сезона преподносит зрителю шокирующее откровение: найденная рукопись является всего лишь одним небольшим фрагментом глобальной и многомерной схемы, вершины которой ему лишь предстоит коснуться. Истинная угроза, стоящая за всем этим, только-только начинает проявлять свои очертания, а масштабы предстоящей опасности превосходят все самые смелые предположения. Финальные кадлы оставляют историю в напряженной точке максимального недосказания, балансируя на тонкой грани между мистической драмой и глубоким психологическим триллером, и заставляя аудиторию вновь и вновь возвращаться к вечным вопросам о предопределенности бытия и иллюзорности свободы воли человека.